Может ли исторический подход помочь нам ощутить также целостность иудейского опыта? Возможно ли для нас, поскольку мы «учимся иудаизму», иметь, по крайней мере, отправную точку, краткое изложение сути иудаизма? Поиски ответа на этот вопрос велись еще в давние времена. Талмуд рассказывает нам историю человека, который собирался принять иудаизм. Он пришел к рабби Гиллелю и попросил объяснить ему всю Тору*, пока он будет стоять на одной ноге. Гиллель ответил следующее:

* Тора — имеет значение «учение», т. е. подразумевает все мировоззрение иудаизма в узком смысле слова, в широком — план мироздания, его сущность. Чаще под «Торой» понимают Пятикнижие Моисея.

«Не делай своему соседу то, что не хочешь, чтобы делали тебе. Вот тебе вся Тора. Остальное — это комментарий. Иди и учись» (Шабат, 31а).

Ответ (известный под названием «золотое правило») делает явный упор на «делание», а не на умствование в вере. Но сам вопрос тоже интересен. По всей вероятности, если бы грекоговорящие иудеи рассказали эту историю, в ней обращенный попросил бы научить его «иудаизму», пока он стоит на одной ноге, так как именно это фактически и требуется. Во все века ученики веры стремились (и это не удивительно) узнать основные принципы иудаизма, ядро его учения, его особое видение.

В Талмуде было сделано немало попыток выделить суть иудаизма. В одном месте сказано (Мак-кот, 236—24а), что Бог дал Моисею 613 заповедей, однако более поздние учителя сократили их до основных принципов: Давид до одиннадцати (Псалом 15), Исайя до шести (Исайя, 33:15—16), Михей до трех (Михей, 6:8), снова Исайя до двух (Исайя, 56:1); и наконец, Амос и Аввакум до одного, который гласит: «Взыщите Меня и будете живы!» (Амос, 5:4) и «Праведный своей верою жив будет» (Аввакум, 2:4). В XII веке знаменитый ученый и философ-талмудист Маймонид (его полное имя рабби Моисей бен Маймон, известен также его акроним «Рамбам») вывел тринадцать принципов веры, которые, по его мнению (и это мнение разделяют многие более поздние иудейские учителя), являются главными и существенными в иудаизме. В оригинале они написаны на арабском языке (язык, которым пользовались мыслители того времени в Испании и мусульманских странах) и представляют собой не что иное, как чисто формальное заявление, или кредо, в ответ на вызов, брошенный иудаизму исламом и христианством. Эти принципы можно кратко сформулировать следующим образом:

1. Бог существует.
2. Бог один.
3. Бог не существует в телесной оболочке.
4. Бог вечен.
5. Иудеи должны поклоняться только Ему одному.
6. Общение с Богом происходит через пророков.
7. Моисей — величайший из пророков.
8. Тора имеет божественное происхождение.
9. Тора никогда не утратит своего значения.
10. Бог знает обо всех поступках людей.
11. Бог наказывает зло и вознаграждает добро.
12. Бог пошлет Своего Мессию.
13. Бог воскресит мертвых.

Несмотря на то что эта попытка обобщить основы иудейской веры подвергалась критике с разных сторон и различным образом интерпретировалась в соответствии с иудейскими традициями, она тем не менее получила отражение в иудейском богослужении. Во время службы в синагоге принципы веры, изложенные в гимне (гимн называется «Йигдаль», по начальному слову, которое на иврите означает «величие»: «Величие и слава Бога (дающего) жизнь безграничны...»), поются верующими.

За последние два столетия поиски главного смысла иудаизма были обусловлены новыми факторами. Одним из них был подъем в XIX веке движения, направленного на объективное исследование источников и истории иудаизма, в результате чего выявилось общее направление иудейской мысли и стало ясно, что иудаизм развивался в ответ на внешние стимулы. Невозможно уже было утверждать, что иудаизм — это нечто замкнутое и неизменное. Другим фактором стала политическая эмансипация. Проникая в западное общество, иудеи должны были приспособить иудаизм таким образом, чтобы он стал жизнеспособен в новой ситуации и был в состоянии принимать вызов за вызовом, которые бросала ему эта новая ситуация. Институты иудаизма теряли свою силу при интеграции иудеев в структуру современного государства. Вопросы относительно характера иудейской общины, авторитета иудейских руководителей, которые в новых условиях оставались без политической власти, роли иудейского закона вели к значительной неопределенности и переориентации мышления. Процесс социального выкорчевывания традиционного уклада жизни часто сочетался с физическим истреблением, явлением хотя и не новым для евреев, однако совершенно выбивающим всякую почву из-под ног. Холокост* и учреждение в 1948 г. государства Израиль оказали глубочайшее воздействие не только на численность еврейского населения, но также на самовосприятие евреев и на их самооценку. События нового времени, начиная с Французской революции 1789 года, сильно изменили иудейский мир. Все это затрудняет задачу определения того, что в иудаизме является неизменным. В самом деле, некоторые утверждают, что в наше время не представляется возможным дать простое описание иудаизма. В нем есть различные течения, каждое из которых претендует на истинность, однако ни одно из них не признается таковым другими. Больше не существует общепринятого мерила, с которым подходят к той или иной вере или обычаям. Ушла в прошлое более или менее общая традиция двухсотлетней давности, и теперь уже невозможно сказать с определенностью: «Это иудаизм». Тем не менее есть представители иудейской мысли, которые считают, что это возможно, даже несмотря на все вышеописанные факторы, влияющие на иудаизм. Лидер немецкого еврейства Лео Баек назвал свою работу «Сущность иудаизма». Он пишет:

«Понятие сущности, то есть основного, главного, характеризуется тем, что приобретено и сохранено. Иудаизм обладает таким постоянством, такой сущностью, несмотря на многочисленные разновидности и переходящие одна в другую стадии своего долгого развития. Именно благодаря этой сущности все они имеют нечто общее, единство мысли и чувства и внутреннюю связь» (3-я редакция, 1948).

В начале этого столетия ученый-талмудист Эхад га-Ам предположил, что сущность иудаизма заключается в возвеличивании идеального над всеми материальными или физическими формами и концепциями. Он отметил, что, если бы новообращенный Гиллеля пришел бы к нему с просьбой рассказать всю Тору, пока он стоит на одной ноге, он бы ответил:

«Не делай себе кумира и никакого изображения (Исход, 20:4). Вот вся Тора. Остальное комментарий».

Так все-таки возможно или нет установить сущность иудаизма? Совершенно очевидно, что было бы заблуждением рассуждать об иудаизме в монолитных терминах. Различные цивилизации: египетская, хананитская, вавилонская, персидская, греческая, римская, византийская и мусульманская оказали весьма ощутимое влияние на евреев и через них — на иудаизм в целом. По мере развития и приспособления к меняющимся обстоятельствам на протяжении своей долгой истории, иудаизм, естественно, меняет те или иные акценты и приобретает явные противоречия. И если говорить о сущности иудаизма или о «нормативном иудаизме», как еще иногда его называют, каковы в этом случае объективные основы для определения того, что является существенным или нормативным, а что второстепенным или преходящим?

Совершенно очевидно, что здесь в рассуждения вкрадывается отчетливо субъективный элемент. Вполне обоснованно, однако при условии соблюдения необходимых предосторожностей и не впадая в преувеличения, стремиться понять, что такое нормативный иудаизм или его (иудаизма) сущность. В одном из наиболее значительных произве­дений иудейского мистицизма, «Зогар»* («Сияние»), говорится о трех элементах, связанных один с другим. Это Бог, Тора и Израиль. Несмотря на то что эти три идеи видоизменялись из века в век и что различия в акцентах действительно существуют в зависимости от культуры и точки зрения, тем не менее среди верующих имеется определенное единодушное мнение, что Бог, Тора и народ имеют первостепенное значение для иудаизма. Как иудейский теолог Льюис Якобе без лишних слов охарактеризовал это:

* «Зогар» — учение еврейской мистики и каббалы, составленное Шимоном бер Йохаем, учеником рабби Акивы, в III веке.

«Иудаизм без Бога — не иудаизм. Иудаизм без Торы — не иудаизм. Иудаизм без евреев — не иудаизм».

Разница между светским и религиозным иудаизмом может здесь оказаться весьма полезной. «Светский иудаизм» характеризует философию евреев, которые принимают определенные иудейские ценности и далее иногда в религиозных отправлениях, но не придавая им религиозного значения. Они могут называть себя иудеями и в то же время отвергать любую религиозную философию. Некоторые ученые с целью проведения четкой границы между одними и другими предлагают ввести в употребление новые термины. Например, Якоб Неснер предлагает слово «иудаист» для сравнения с евреем. Последний — это тот, кто принадлежит к этнической группе евреев. Под его еврейством подразумевается то, что есть еврейского в его культуре, в какой бы части света он ни жил. С другой стороны, «иудаист» — это еврей, который, кроме того, утверждает свое согласие с иудейской традицией важным и существенным образом. Неснер здесь различает еврейство и иудаизм, который он называет «иудейской традицией». В своей книге «Путь Торы: введение в иудаизм» он пишет:

«Еврейство соотносится с совокупностью черт, которые в различном обрамлении рассматриваются как характерные и особенные для евреев; однако эти черты могут иметь слабое (если вообще имеют) отношение к иудейской традиции. Иудаизм состоит из религиозной традиции, бережно хранимой в священных книгах, выраженной священными словами, поступками, образом жизни, принципами веры, собранными вместе под словом «Тора» (Издательство Дикенсона, 1974).

Работая над книгой в 1992 г., Неснер признает трудность такого разграничивания. По данным отчета, из 5,5 миллиона североамериканцев, которые называли себя евреями в 1990 г., 4 миллиона заявили, что они евреи, потому что придерживаются своей веры и принимают участие в религиозной практике. Однако выяснилось, что под верой подразумевается своего рода «гражданская религия», поддержка земли Израиля, нечто, объединяющее евреев любых убеждений способом, в котором иногда чрезвычайно трудно распознать древний иудаизм Торы. Неснер склонен больше говорить об «иудаизмах» как о «семье религий», как он это называет.