О происхождении и ранних годах жизни рабби Довбера, позже более известного как Межеричский магид (проповедник), нам известно немного. Мы не знаем даже точного года его рождения; по всей видимости, он родился в конце семнадцатого века, приблизительно в то же время, что и Баал Шем Тов. Его родители (Авраам и Хава) происходят из славного рода царя Давида. Говорят, что когда рабби Довберу было пять лет, сгорел его дом. Его мать стояла среди обуглившихся остатков дома и горько плакала. «Я плачу не о доме, — объяснила она ребенку, — а по сгоревшим записям с нашим генеалогическим древом, отслеживающим наше происхождение от царя Давида». «С меня начнется новая линия древа», — предложил ребенок.

Эти слова удивительно точно отобразили роль, которую ему было предназначено сыграть; ведь мальчику самой судьбой было уготовано стать наследником Баал Шем Това.

АСКЕТ И СТРАННИК

Все свое время он посвящал изучению Торы, и позже его признали великим знатоком Талмуда. И, как многие знатоки Торы того времени, Рабби Довбер погрузился в изучение наиважнейших этических научных трудов средневековья и трактатов лурианской Каббалы. Именно из этих работ он позаимствовал этические нормы строгости и смирения. Он вел простой образ жизни, постоянно жил в нужде, но бедность была его собственным выбором, а не вынужденной необходимостью. Существуют письменные доказательства тому, что он не раз отказывался от приглашения стать раввином и духовным лидером крупных общин, что обеспечило бы его достойным заработком.

Именно об этом свидетельствует одна из известных историй его жизни. Уже после того, как Магид стал учеником Баал Шем Това, последний попросил одного из своих последователей, который должен был проехать мимо Межерича, передать Магиду нижайший поклон. С трудом отыскал посланник маленький заброшенный дом и, войдя в бедное жилище рабби Довбера, нашел его сидящим на связке дров. Перед ним, на досках, подпираемых такими же вязанками, сидели его ученики. Единственным предметом мебели был деревянный стол.

Поскольку была самая середина урока, посетитель согласился зайти попозже. Вернувшись, он увидел, что обстановка поменялась. Учеников в комнате уже не было, а «стол» был превращен в «кровать»; Магид все еще сидел на вязанке, продолжая в одиночестве изучать Тору. Посетитель не смог скрыть своего изумления условиями, в которых жил великий рабби. «Я совсем не богат, — сказал он, — но в моем жилище есть стул, скамья, кровать и другие предметы домашней мебели. Дома, — продолжил хозяин, — действительно необходимо иметь добротный стул, кровать, стол и лампу. Но когда ты в пути, дела обстоят по-другому».

Магид не считал свое земное жилище «домом». Здесь, на Земле, он был лишь временным постояльцем, а в таком случае действительно важны и нужны лишь те ценности, которые помогают путнику достичь конечной цели.

Магид хромал на левую ногу и, в целом, был хрупкого телосложения. Состояние усугублялось его образом жизни человека, избравшего полное отречение от материальных благ. Тем не менее, его недомогание стало одной из причин первой встречи с Баал Шем Товом. Говорят, что его учитель, знаменитый автор талмудического комментария Пней Йеhошуа, прилагал все усилия, чтобы уговорить его посетить Баал Шем Това, дабы найти способ излечиться от этого заболевания.

Непостижимыми путями провидение сводило Баал Шем Това с его ученикам. Жизненная философия и образ жизни многих из них были далеки от хасидизма, но, тем не менее, несмотря на изначальное противостояние они, в конце концов, становились теми столпами, на которых стоит движение хасидизма. Первая встреча Баал Шем Това и Магида представляется нам особенно интересной. Она произошла в конце 5513-го — в начале 5514 года от сотворения мира (1753 г. по григорианскому календарю), то есть меньше, чем за восемь лет до смерти Баал Шем Това.

ВСТРЕЧА С БеШТом

Баал Шем Тов и Магид переписывались на протяжении всего 5513 (1752) года. Магид глубоко сомневался, стоит ли предпринимать это путешествие; слухи, распускаемые противниками хасидизма, удерживали его от решения отправиться в путь. Баал Шем Тов в своих ответах старался развеять подозрения и сомнения Магида и, в результате, убедил его приехать, предвидя, что эта встреча станет для хасидизма событием невероятной важности. Наконец, Магид решил сформировать собственное мнение о том, действительно ли Баал Шем Тов так велик, как утверждают его последователи.

Путь в Меджибож (где жил Баал Шем Тов) был долгим и тяжелым, к тому же Магид не имел возможности учиться в дороге. Это доставляло ему много страданий, и он начал сожалеть о принятом решении, утешая себя мыслью о том, что сразу по прибытии услышит от Баал Шем Това великие слова Торы. И, наконец, прибыв в Меджибож, незамедлительно разыскивать Баал Шем Това.

Тот радушно принял гостя и поведал ему короткую, кажущуюся совсем незначительной историю. На чем их беседа, собственно, и закончилась. На следующий день они встретились снова, и Баал Шем Тов вновь поведал ему лишь короткую историю.

Рабби Довбер, трудолюбивый человек, дороживший каждой каждой минутой, начинал уже сожалеть о том, что приехал и зря потраченном времени. Он решил вернуться домой и собирался выехать той же ночью, с восходом луны. Но уехать не успел — пришел посланник от Баал Шем Това и попросил рабби Довбера посетить дом Учителя. Едва он пришел, Баал Шем Тов спросил: «Хорошо ли ты сведущ в Торе?». Получив положительный ответ, задал новый вопрос: «Ты знаком с учением Каббалы?». Опять положительный ответ. Тогда Баал Шем Тов попросил Магида прокомментировать отрывок из книги «Эц хаим», основной работы лурианской Каббалы. Рабби Довбер внимательно изучил отрывок и предложил свои толкования. Баал Шем Тов не принял его версию. Рабби Довбер вновь задумался и предложил прежнюю интерпретацию отрывка, добавив при этом: «Значение отрывка таково, как я его изложил. Если у тебя есть другая версия, поведай мне ее, и посмотрим, кто прав».

На этот раз Баал Шем Тов прочел ему этот отрывок. Пока тот читал и комментировал, Магиду казалось, что дом наполняется светом, а их окружает Б-жественный огонь. В конце концов, Магиду показалось, что он видит ангелов, чьи имена были упомянуты в том отрывке. Затем Баал Шем Тов произнес: «Твое толкование было верно, однако в твоем изучении нет души».

На какое-то время Рабби Довбер остался с Баал Шем Тов, чтобы научиться у него чему-нибудь.

Из письменных источников следует, что Магид посетил Баал Шем Това дважды. Второй раз он остался у него на полгода. Рабби Довбер говорил, что Баал Шем Тов учил его всему, даже самым замысловатым отрывкам, взятым из различных каббалистических работ, а также «языку птиц и деревьев».

Когда он выражал желание вернуться домой, Баал Шем Тов не отпускал его, несколько раз задерживал у себя. Когда его спрашивали, в чем причина, Баал Шем Тов объяснял, что пока Магид оставался с ним, его собственный ум напоминал ему «бьющий струей родник», а чем больше из родника вычерпано воды, тем сильнее бьет его струя. Хотя рабби Довберу более не было суждено увидеть Баал Шем Това, они поддерживали связь через посланников и продолжали переписку. Иногда, в отсутствие или по просьбе Баал Шем Това, рабби Довбер исполнял обязанности временного руководителя хасидов.

И хотя, в целом, хасидизм противопоставляют самоотречению и смирению, похоже, что на протяжении какого-то времени Магид продолжал вести прежний образ жизни. Баал Шем Тов предостерег его, наказав прекратить эту практику и относиться к своему здоровью бережно.

После своей первой встречи с Баал Шем Товом рабби Довбер, еще не будучи главой хасидов, стал магидом общин Межерича и Корица.

СМЕНА ПОКОЛЕНИЙ

Год 5520-й от сотворения мира (1760 г. по григорианскому календарю) стал годом смерти рабби Исраэля Баал Шем Това, основателя хасидского течения в иудаизме. Его сын, рабби Цви, взял в свои руки управление хасидами и в течение года исполнял функции Ребе. На следующий день после йорцайта (годовщины смерти) отца рабби Цви обратился к собранию хасидов: «Сегодня мне явился отец; он сказал мне, что по решению Небесного суда я должен передать руководство движением рабби Довберу». Все присутствующие встали, преисполненные уважения, и продолжали стоять на протяжении всей первой речи рабби Довбера.

Центр хасидизма переместился из Меджибожа (где жил Баал Шем Тов) в Межерич. Все последующие двенадцать лет, в течение которых рабби Довбер оставался лидером хасидов, движение получило широкое распространение и пустило глубокие корни в восточноевропейских еврейских общинах. Семена, посеянные в Меджибоже, проросли в Межериче. С помощью необыкновенной, единственной в своем роде группы последователей, представлявшей цвет интеллектуальной и духовной элиты своего времени, Рабби Довбер придал созидательным, плодотворным идеям учения Баал Шем Това конкретную форму, превратив их в многогранную живую систему.

Наполнить хасидизм новыми идеями Магиду удалось уже в первые три месяца своего правления. В Польше и Литве повысилось социальное положение хасидов. Еще сильнее стало ощущаться влияние созданных при Баал Шем Тове центров на Волыни и в Подолии, а сам Межерич стал местом постоянной деятельности хасидского течения.

Для своих последователей Магид был своего рода стабилизирующей силой, умело направляя их энергию к идеальному сочетанию эмоционального подъема и интеллектуальной сдержанности в деле служения Б-гу. Как и Баал Шем Тов, он проповедовал, что заповедь любви к евреям (аhават исраэль) является ключом к истинной любви к Б-гу. «Значение аhават исраэль, — говорил Магид, — состоит в равной любви к худшему грешнику и наибольшему праведнику». Этот принцип любви он сумел внушить своим последователям. Один из его ближайших учеников, рабби Леви Ицхак, раввин Бердичева, обращался к еврею не иначе как «сердце мое».

Осенью 5533 года (1772 г. по григорианскому календарю) рабби Довбер серьезно заболел. 18 кислева он собрал членов «Священного общества» (так назывался ближайший круг учеников Магида) и сказал им: «Дети мои, всегда держитесь вместе, и вы преодолеете любые преграды. Так вы всегда будете идти вперед, а не назад». Во вторник 19 кислева 5533 (1772) года святая душа рабби Довбера вернулась на небеса. Его миссия была выполнена и эра его закончилась.

Благодаря рабби Довберу была не просто открыта новая линия в хасидизме; гораздо важнее то, что им был заложен прочный фундамент этого движения. Продолжить начатое дело предстояло другим.