Не всегда разумно давать определение чему-либо, будь то слово, фраза, точка зрения или движение, с помощью того, чем это «что-либо» не является. Реформистский иудаизм, однако, лучше всего определять именно таким способом, по крайней мере первоначально. Книга рабби Джонатана Ромейна, носящая подзаголовок «Путеводитель по реформистскому иудаизму сегодня», начинается словами:

«Определяющей характеристикой рефор­мистского иудаизма является его отношение к Откровению на горе Синай. Произошло что-то очень особенное, не только для Моисея, но и для всей израильской общины» («Вера и практика», RSGB, 1991).

После того как он сделал акцент на значимости договора, который возник между Богом и людьми, Ромейн продолжает:

«Книга, описывающая это событие, считается у ортодоксов продиктованной Богом и
содержит точные и неизменные слова о Боге. Ее законы считаются непреложными, и все решения, которые имеют отношение к новым событиям в любые времена в будущем, должны ей соответствовать».

Как мы увидели из предыдущей главы, именно другие стремятся использовать слово «продиктована», когда речь идет о вере ортодоксальных иудеев. Сами же они заботятся не о методе получения, а об убеждении, что Тора, будучи дана Моисею, была явлена ему свыше, недоступным для человеческого понимания Божественным способом. Все последующие решения должны, таким образом, выноситься по сопоставлению их с первыми принципами, которые там содержатся.

Реформистская позиция, в том виде, в каком она выражена Ромейном, заключается в том, что Тора «была ниспослана Богом, но записана .людьми в соответствии с их пониманием воли Божьей. Это свидетельство развивающегося опыта... Книга — вечно обновляющийся источник, полный вдохно­венных мест и практических указаний... И все-таки это человеческая книга... открытая бросаемым вызовам и пересмотру, книга, которая неизбежно частями устаревает».

По мере того как Ромейн стремится разграничить ортодоксию и реформизм, на повестке дня появляются такие вопросы, как: была ли Тора явлена Моисею на горе Синай или же в течение определенного времени большому количеству людей, а также являются ли ее законы обязательными во все времена или это указания, которые могут устаревать?
Реформистский иудаизм начал развиваться в Центральной Европе в конце XVIII — начале XIX века. Он не был задуман как новое религиозное движение, но стал таковым, по мере того как традиционные иудейские верования и обычаи столкнулись с необходимостью переоценки. Необходимость эта возникла в связи с предоставлением свободы мысли и политических свобод всем гражданам, в том числе и евреям. Как мы видели из предыдущей главы, таким освобожденным евреям надлежало выработать позицию, которая объясняла бы, что значит быть одновременно евреями и полноценными гражданами той страны, где они проживали. Им необходимо было самоопределиться как евреям на фоне других вероисповеданий и светской жизни. Ассимиляция, не будучи характерной для евреев, стала своего рода искушением, и необходимо было к этому подготовиться и предложить такую веру, которая безусловно охватывала бы все стороны жизни и приводила бы к мысли, что ряд деятелей начал реформировать иудаизм. Первым таким деятелем был Израэль Якобсон в Германии, который обновил как идеи, так и практику иудаизма. Основной идеей была та, о которой уже говорилось, что Тора — это только слово Божье, интерпретированное человеческими существами. И поскольку они могут ошибаться, то, следовательно, каждое новое поколение должно проверять понятия, высказанные Богом, в свете новых знаний и нового понимания. Чтобы поддерживать иудаизм в постоянном соответствии современности (как настаивали и продолжают настаивают реформаторы, в этом заключается цель раввинистического иудаизма), обычаи, которые не служат больше какой-либо полезной цели, могут быть отвергнуты. В соответствии с Галахой, например, мужчина из потомственной семьи священнослужителей древнего Израиля, коген («священник»), не может жениться на разведенной женщине (Левит, 21:7). Точка зрения реформизма по этому вопросу заключается в том, что в современной жизни коген не выполняет больше функций священнослужителя и поэтому он не должен быть отделен от других евреев-мужчин, когда речь идет о том, на ком ему жениться. Реформизм также ставит под сомнение, считать ли как само собой разумеющимся после многих веков, прошедших со времени падения Второго Храма в 70 г. н. э., что все ныне живущие произошли из рода священников. Далее, они считают, что напоминание о разделении израильского общества на священнослужителей, левитов и израильтян, как выражение иудаизма, неуместно в современном обществе. Они цитируют те места, которые считают неверными и нелогичными. Нельзя сказать, чтобы они не заботились о соблюдении норм Галахи, так как реформисты считают их важной отправной точкой в иудаизме, но вместе с тем они полагают, что законы одного времени могут не подходить для другого времени. То есть эти законы «устарели», и, вместо того чтобы обновлять их, лучше от них совсем отказаться. Реформизм применяет этот принцип к некоторым ритуальным законам, тем, которые связаны с соблюдением ритуальной чистоты (как в случае с когенами). Законы морали считаются ими обязательными.

Другие члены-основатели немецкого движения за реформы выразили возможность, и это сегодня по-прежнему актуально для реформизма, что разграничение между тем, что обязательно для исполнения и что нет, может быть соединено с традицией. Авраам Гейгер (1810—1870) пишет в своей книге «Иудаизм и его история»:

«Традиция — это развивающаяся энергия, которая продолжает жить в иудаизме как невидимая сила.,. Традиция — это живая душа
иудаизма... Традиция, как откровение, — это духовная энергия, которая всегда действует, высшая власть, которая исходит не от человека, это эманация Божественного Духа...»

Реформист единомышленник Гейгера, Самуил Голдхейм, однако, пошел еще дальше в радикальном направлении — он был готов отменить все мицвот (предписания). Другими областями применения реформ в раннем реформистском иудаизме были общественные богослужения. Реформисты полагали, что сомневающихся иудеев, возможно, привлекли бы такие богослужения, в которых было бы больше сходства с христианской церковной службой. Поэтому к молящимся обращались на немецком языке, а не на иврите, была также введена органная музыка и смешанный хор. Были включены наставительные проповеди, молитвы о восстановлении жертвоприношений были исключены из традиционного молитвенника, и сама атмосфера проведения службы была пропитана благолепием. Со времени начала реформ в области службы было произведено много изменений, причем некоторые из выброшенных элементов были позже восстановлены.
Во второй половине XIX века в реформистском движении доминировало более радикальное крыло, особенно заметно это было в Соединенных Штатах. Его точка зрения была выражена на собрании реформистских раввинов в Питтсбурге в 1885 г. В принятой на этом собрании декларации, известной под названием «Питтсбургская платформа», объявлялось, что евреи больше не являются «священной нацией», которая ведет жизнь, полностью отличающуюся от жизни «других наций»:

«Мы распознаем в Моисеевых законах систему подготовки еврейского народа к его миссии в Палестине, где он должен был жить своей национальной жизнью, и сегодня мы принимаем как обязательные к исполнению только законы морали и сохраняем только такие церемонии, которые возвысят и очистят нашу жизнь... Мы утверждаем, что такие Моисеевы и раввинистические законы, как тщательно выверенная пища, обязательная для священников ритуальная чистота и определенная одежда, берут свое начало в глубине столетий и появились под влиянием идей, совершенно чуждых сегодня нашему умственному и духовному состоянию... Их соблюдение в наши дни годится скорее чтобы воспрепятствовать современному духовному подъему, чем углублять его... Мы не считаем больше себя нацией, а только религиозной общиной, и, таким образом, не ждем ни возвращения в Палестину, ни возобновления жертвоприношений под руководством сыновей Аароновых, ни восстановления каких-либо законов в отношении еврейского государства».

Также мы отметим характерные различия между ортодоксальным и реформистским иудаизмом. Применяется разный порядок в обрядах, связанных с ходом жизни, практикуются различные законы в отношении пищи, образования, отправления культа, соблюдения субботы и других праздников. Но при этом одна особая область, в которой скрывается жизненно важный практический смысл, нуждается в рассмотрении прямо сейчас, поскольку именно в ней содержатся основные ключи к пониманию главных пунктов расхождения с ортодоксией. Реформистский иудаизм положил начало попытке показать, что иудейская вера и практика пригодны и в современные времена, а одним из самых значительных изменений современности было изменение роли женщины. В отличие от других изменений в структуре общества, которые произошли на начальном этапе становления реформизма, изменения в этой области все еще продолжаются. Эту проблему едва ли можно назвать урегулированной. По-прежнему ведутся многочисленные дебаты в отношении принципов, с ней связанных, и с не меньшей
активностью, чем во многих других крупных мировых религиях.

Нелишне будет определить различные христианские вероисповедания, исключительно в смысле их воззрений на роль женщины. С одной стороны, даже в пределах одного вероисповедания существуют различные точки зрения, особенно в отношении роли женщин со стороны англиканского священничества. С другой стороны, роль женщины не возводится в принцип веры, хотя особое отношение к авторитету Священного Писания и традиции действительно стоит за соответствующими христианскими убеждениями. Реформистский иудаизм, однако, занимает особую позицию в отношении роли женщины и делает равноправие одним из руководящих принципов веры. У того же Ромейна на первых страницах мы читаем по поводу определения реформизма следующее:

«..Женщины считаются религиозно равными мужчинам, они имеют право на те же привилегии и несут ту же самую ответственность, будь то в синагоге, дома или в обществе. Реформистский иудаизм, таким образом, пробует выполнить устрашающую задачу привнесения современных условий и представлений в еврейскую жизнь, с тем чтобы каждый мог быть одновременно верующим и реалистом».

Именно способы, с помощью которых реформизм пытается осуществить эту задачу, создают основу для сравнения его с ортодоксальным иудаизмом, что очень ценно для большинства наиболее существенных различий между этими двумя течениями.