Историк Шмуэль-Аба (Самуил) Городецкий (1871, Малин, Киевская губерния – 1957, Тель-Авив) был потомком раввинов и хасидских цадиков. В трехлетнем возрасте он лишился отца и воспитывался у деда-хасида в Чернобыле, в строго традиционном духе, изучая Талмуд и каббалу. В юношеском возрасте прочел многотомное исследование Устной Торы Айзика-Гирша Вайса (1815– 1905) «Еврейские поколения и их законоучители» («Дор дор ве-доршав»), представлявшее собой диахронический анализ иудаизма с учетом исторической ситуации, и начал активно интересоваться трудами ученых-маскилов. В 1892 году Городецкий переехал к дяде в Бердичев и вошел в его торговое предприятие. Тогда же он начал переписку с раввинами и еврейскими интеллектуалами Запада и России, намереваясь посвятить себя изучению еврейской духовности с целью написать собственное исследование. После недолгого пребывания на альпийских курортах он начал издавать в Бердичеве первый в Восточной Европе ивритский журнал, посвященный вопросам иудаизма, «А-Горен» (т. е. «Гумно»; вышло 10 номеров, 1897–1928). В этом журнале он и сам печатал статьи о раввинах, об их жизни и мировоззрении, о хасидизме.

После погромов 1905–1906 годов Городецкий покинул Россию. В 1907 году он был послан делегатом от Бердичева на Восьмой Сионистский конгресс в Гаагу, но по пути заболел и остался в Берлине. В 1908-м уехал в Швейцарию, в Бернский университет, по окончании которого в 1912 году вернулся в Германию. В годы первой мировой войны вынужден был покинуть страну и в 1915– 1939 годах жил в Швейцарии. Затем поселился в Тель-Авиве.

Главным трудом Городецкого считается четырехтомное собрание монографий о важнейших деятелях хасидизма и их учениях (впервые вышло на иврите в 1923 году). В отличие от многих рационалистов, Ш.-А. Городецкий подходит к хасидизму и его ключевым фигурам с глубоким уважением, видит несомненную преемственность хасидизма по отношению к раввинизму. В то же время он отмечает дерзновенные поиски нового подхода к еврейской идеологии и практике, черпающего из глубин еврейской мистики, а также ярко живописует характеры и социальную роль цадиков.

Публикации Городецкого на русском языке впервые появились в начале XX века в русско-еврейском журнале «Еврейская старина» (1909, 1913, 1914). «Лехаим» в рубрике «Открытый доступ» неоднократно осуществлял републикацию очерков Городецкого (см.: 2004, № 2–5; 2005, № 2, 3; 2006, № 8; 2007, № 1–5).

Р. Шнеур-Залман бен р. Барух, основатель движения Хабад, родился в 5707 году от сотворения мира (1745 год) в местечке Лиозно Оршанского уезда.

С ранних лет он прославился как «илуй», а когда мальчику исполнилось двенадцать, его учитель Талмуда, знаменитый в то время р. Исcахар-Бер из Любавичей, признал: «Лучше считать его моим другом и товарищем по учебе, нежели учеником». С тех пор, изучая Талмуд и комментарии к нему, р. Шнеур-Залман больше не нуждался в помощи наставников, а в его родном городке и окрестностях прошел слух о восходящем великом таланте. По достижении им 13 лет в общинной книге Лиозно была сделана запись: «Поразительной мудрости ученый, юный учитель рабби Шнеур-Залман».

В пятнадцать лет р. Шнеур-Залман женился на девушке из состоятельной еврейской семьи города Витебска. В тот период, находясь, как было принято, на иждивении тестя, он целиком погрузился в талмудические изыскания и к восемнадцати годам «…полностью проштудировал весь Талмуд с основными комментариями». Уже тогда он слыл глубоким знатоком древних и новых комментариев, а также уделял время изучению каббалы.

В те дни в Восточной Европе гремела слава двух духовных центров еврейства, но, будучи во всем различными меж собою, они пребывали в беспрестанном раздоре. Раввинизм имел своим центром Вильну, и во главе его стоял р. Элияу. Бештовский хасидизм группировался вокруг Межерича, и во главе его стоял занявший место Бешта р. Дов-Бер, Магид из Межерича. Влияние виленского раввинизма особенно сильно ощущалось в Литве, тогда как украинские и польские евреи по большей части попали под влияние бештовского хасидизма. Постепенно хасидизм начал распространяться и в Литве, в основном усилиями ученика Магида из Межерича, р. Аарона из Карлина, обосновавшегося поблизости к литовской границе. Он тайно создавал небольшие хасидские кружки, и именно от него тянулись ниточки к хасидам Литвы и Белоруссии. Два восторженных ученика Магида р. Исраэль и р. Азриэль из Полоцка ездили «из города в город, из деревни в деревню, и всюду, где находили подходящих людей, уговаривали их начать служить Г-споду от всего сердца и поехать в Межерич». Прославленные раввины, известные своими великими знаниями, сами ехали в Межерич. Так р. Менахем-Мендл из Витебска дважды навещал Бешта, а потом всецело примкнул к Магиду. Другой известный раввин, Авраам из Калиска, в юности учился у Виленского гаона, но потом оставил учителя и тоже примкнул к кружку Магида.

В тот период хасидское учение еще не было записано, наставления Бешта передавались из уст в уста, и именно так, в устной форме они достигли молодого р. Шнеура-Залмана. Два желания боролись в нем: стремление к Талмуду влекло в Вильну, в дом учения Виленского гаона, но каббалист, таившийся в душе юного мудреца, звал его в Межерич. Каббалист победил, и р. Шнеур-Залман оставил жену и против воли тестя направился в Межерич.

О первом путешествии р. Шнеура-Залмана в Межерич рассказывают множество легенд. В одной из них говорится, что тесть не дал ему денег на дорогу, и все, чем располагал р. Шнеур-Залман, это шесть рублей, взятых взаймы у брата Мордехая. Когда деньги кончились, ему пришлось продолжить путешествие пешком, а иногда зарабатывать поденщиной. Он рубил дрова, носил воду и после множества приключений прибыл наконец в Межерич. К тому времени вокруг Магида уже собрались самые известные ученики, среди которых были р. Шмелке – глава раввинского суда в Никольсбурге, его брат р. Пинхас – глава раввинского суда во Франкфурте-на-Майне, р. Исраэль из Козениц, р. Зеэв из Житомира, р. Яаков-Ицхак из Люблина, р. Яаков-Йосеф из Острога, р. Нахум из Чернобыля, р. Яаков-Шимшон из Шепетовки, р. Зуся из Аннополя и его брат, р. Элимелех из Лизенска, р. Шломо из Луцка, р. Леви-Ицхак из Бердичева, р. Файвуш из Зборова. Вместе с упомянутыми выше раввинами Белоруссии собралось тридцать девять прославившихся учеников, это если не считать прочих, общей численностью около трехсот. Р. Шнеур-Залман прибыл последним и оказался младшим в собрании. Однако очень быстро авторитет этого литвака был признан всей общиной, особенно другими литваками в ней.

Межеричский Магид быстро заметил в р. Шнеуре-Залмане редкое сочетание талмудической учености с глубокими познаниями в тайном учении, и вскоре р. Шнеур-Залман начал учиться вместе с сыном Магида – р. Авраамом, впоследствии прозванным р. Авраам Малах («Ангел»). Три часа в день р. Шнеур-Залман постигал с р. Авраамом глубины Талмуда, а еще три часа р. Авраам изучал с р. Шнеуром-Залманом каббалу. Р. Авраам и Талмуд понимал каббалистическим образом, комментируя талмудические законы и истории в духе мистицизма. Когда р. Шнеур-Залман как-то пожаловался на это Магиду, тот ответил: «Оставь моего сына в покое. Учи с ним по своему пониманию явную часть Талмуда, а он пусть толкует по своему пониманию. Ты покажешь ему внешнее одеяние Талмуда, а он тебе – его внутреннюю суть».

Пять лет с короткими перерывами, до самой смерти учителя, последовавшей в декабре 1772 года, р. Шнеур-Залман оставался с ним, непрерывно углубляясь в явную и тайную часть учения. Когда в конце жизни Магид переехал в Ровно, р. Шнеур-Залман последовал за ним и там принял участие в совещании по поводу херема («анафема»), провозглашенного Виленским гаоном против хасидизма и хасидов (апрель 1772 года). На том совещании он был одним из основных выступавших.

Магид высоко ценил острый ум ученика и из всех питомцев именно его выбрал для подготовки новой редакции кодекса «Шульхан арух» с целью: «изложить все законы “Шульхан аруха” ясным языком, привести их в соответствие с мнением авторитетов позднего времени, чтобы им смогли пользоваться те, кто из-за забот о пропитании не может посвятить время изучению Талмуда в поисках источников закона, а также великие знатоки, которым сложно принять однозначное решение с учетом всех противоречивых мнений». В 1778 году, когда р. Шнеуру-Залману было только двадцать три года, он уже завершил изучение законов о цицит и о празднике Песах. В это самое время братья Шмелке и Пинхас Горовцы прибыли к своему учителю, чтобы получить его благословение перед поездкой в Германию и Моравию. Р. Шнеур-Залман показал им отрывки своего будущего труда, и те благословили его «найти силы для завершения работы». За два года рабби окончил первую часть, а затем и остальные, которые впоследствии были изданы в разных типографиях.

«Шульхан арух», написанный р. Шнеуром-Залманом, получил название «Шульхан арух а-Рав» и произвел большое впечатление на современников. Р. Ицхак-Айзик из Витебска в рекомендации на книгу писал: «Многие скитаются в поисках слова Всевышнего, а вот перед нами ясный закон, где внятно указано каждое правило поведения и его смысл».

Рассказывают, что р. Авраам Данциг написал книгу «Хайей Адам» (Вильна, 1810), где собрал законы первого тома «Шульхан аруха» и привел их в соответствие с мнениями авторитетов нового времени с единственной целью ослабить влияние «Шульхан арух а-Рав», чтобы у миснагедов была собственная версия «Шульхан аруха» и не было бы нужды пользоваться произведением, вышедшим из-под руки преданных анафеме хасидов.

После смерти Магида р. Шнеур-Залман поселился на родине, в Лиозно, и оказался под началом р. Мендла из Витебска, проживавшего в то время в городке. Р. Мендл возглавил хасидов Белоруссии, а р. Шнеур-Залман стал его правой рукой. Они даже вместе отправились в Вильну, чтобы побеседовать с Виленским гаоном, но тот отказался их принять.

В 1777 году р. Мендл из Витебска вместе с р. Авраамом из Калиска, р. Исраэлем из Полоцка в сопровождении трехсот хасидов отправились в Страну Израиля. Р. Шнеур-Залман присоединился было к ним, но р. Мендл уговорил его остаться, чтобы не бросать белорусских хасидов на произвол судьбы. Расстались они в Могилеве, где р. Шнеур-Залман провел почти полтора года, после чего снова вернулся домой, в Лиозно.

Поначалу р. Шнеур-Залман отказывался возглавить белорусскую общину, и р. Менахему-Мендлу и р. Аврааму пришлось долго уговаривать его занять эту должность. В одном из писем из Святой земли р. Менахем-Мендл увещевал его такими словами: «Почему ты отказываешься показывать людям дорогу к Всевышнему? Кто, как не ты, во всем том краю способен на это <…> В твоих силах спасти весь Израиль, научить их нести бремя Торы и заповедей» (написано в 1786 году). А р. Авраам из Калиска писал в ответ на одно из посланий р. Шнеура-Залмана, что рад получению письма, «но не его содержанию – отказу открыть совершенным Израиля путь к Всевышнему <…> Ибо ты должен во всякий день поддерживать и укреплять народ вплоть до грядущего Освобождения». Р. Менахем-Мендл и р. Авраам в многочисленных посланиях убеждали белорусских хасидов идти к р. Шнеуру-Залману, слушать исходящее из его уст учение, признать его своим учителем и наставником. В 1788 году р. Менахем-Мендл писал белорусским хасидам: «Возлюбленные наши братья, мы не просим от вас ничего, кроме любви к любезному другу нашему, истинному товарищу, чья душа связана с нашей душой, рабби Шнеуру-Залману, да светит его свеча. Он выше всех братьев, и все должны почитать его, ибо сколько трудов он положил, сколько дорог истоптал, сколько скитался ради того, чтоб истинно внять словам Б-га Живого. И мы уговорили его стать учителем в тех краях, чтобы не осталась паства Г-сподня без пастыря…»

Так р. Шнеур-Залман стал единым главой белорусских хасидов. «К нему стоят очереди с утра и до вечера, – писал р. Авраам из Калиска, – все скорбные духом, все удрученные». В другом письме он пишет: «Рабби Шнеур-Залман с иными сближается, с иными уединяется, чтобы разобраться и дать достойный совет, ибо это лучший метод привлечь к нам новых людей».

По мере роста авторитета р. Шнеура-Залмана в Белоруссии усиливалась и вражда к нему. Миснагеды полагали, что отъезд р. Менахема-Мендла с группой хасидов в Святую землю ослабит хасидское влияние. А на деле он оставил вместо себя молодого, энергичного человека, известного своими познаниями в Торе, в явной ее части и в тайной, и этот эмиссар разъезжает по всему краю, привлекая новых единомышленников, и рассылает послания. Однажды он написал: «Не надейтесь, что я смогу объяснить вам все в письме. Это слишком тяжелая работа, и выполнить ее никак не возможно. Но если хотите, снарядите ко мне какого-нибудь человека, я поговорю с ним с глазу на глаз, и, с Б-жьей помощью, мне удастся ему кое-что объяснить».

Все это вызвало новую вспышку гнева миснагедов, и в 1784 году главы их общин собрались в Могилеве, куда пригласили на суд также р. Шнеура-Залмана, угрожая, что, если он не явится по доброй воле, его заставят силой. В письме, объясняющем свой отказ, р. Шнеур-Залман среди прочего писал: «Отпустите душу мою и народ мой, ибо продали меня и народ мой. И спасемся мы не денежным выкупом, но милосердием и мольбами, которые мы излагаем перед вами со всем почтением, и просим, чтобы не изгоняли нас из пределов народа Израиля, и не притесняли всяческими притеснениями, как по ошибке вышло у некоторых мудрецов Шклова. Разве можно осуждать на смерть столько народу, исторгнуть из общины Израиля, утверждать, что мы смеемся над словами наших благословенной памяти мудрецов! Это – ложь, что очевидно всем, кто нас знает. Мы – верующие, дети верующих! Одна у нас Тора и один закон!» В завершение письма было написано: «Земля! Не скрывай нашей крови, пусть наш плач не найдет покоя, пока не предстанет перед Всевышним, Который узрит с небес и наполнит милосердием сердца наших братьев, и снизойдут к нам и нашим детям, дабы сохранить нам жизнь и оставить нас на этой земле до века!»

После отъезда группы р. Менахема-Мендла в Святую землю трое – р. Шнеур-Залман, р. Иссахар-Бер из Любавичей и р. Исраэль из Полоцка – возглавили сбор денег в пользу хасидов, проживавших в Стране Израиля. Последний, правда, выехал вместе с р. Менахемом-Мендлом, но по прошествии года вернулся, исключительно ради сбора средств в пользу еврейской религиозной колонии на Святой земле. После кончины р. Иссахара-Бера и р. Исраэля ответственность за сбор пожертвований целиком легла на плечи р. Шнеура-Залмана, и здесь он приложил все усилия ради исполнения поставленной задачи. Он призывал хасидов: «Пусть древняя любовь к Святой земле горит неугасимым пламенем! <…> Пусть народ вносит пожертвования и всякий год собирает установленную сумму для евреев Святой земли (да отстроится!). Пусть как роса прольются мои слова, как дождь изольются, только б укрепить руки тех, кто ослаб, чтобы давали монеты, монеты для Святой земли – каждую неделю или хотя бы каждый месяц, чтобы к концу года собрать нужную сумму». В открытом воззвании он пишет: «Братья, <…> все до последнего отдаст человек за спасение жизни, так пусть не осиротеют наши соплеменники в чужой стороне <…> каждый грош, каждая монета, собранные здесь, складываются там в большой взнос на поддержание жизни людей, преследуемых голодом, лишенных пищи и одежды. Только к Г-споду могут они обратить свой взор, да еще к нам, надеясь, что мы поступим так же, как поступили наши предки по отношению к вернувшимся из изгнания во времена, описанные в книге Эзры».

Тем временем нападки на хасидизм поутихли, и р. Шнеур-Залман смог проповедовать свое учение в широких массах, обращаясь в основном к евреям Белоруссии. В 1796 году типография в Славуте выпустила в свет его книгу «Ликутей амарим», более известную по ее первому слову как «Тания». Имя автора на титульном листе указано не было, но всякий, знакомый с его проповедями и посланиями к хасидам, знал, кто написал эту книгу. В первом издании «Тания» содержала две части: «Сефер Бейнони» и «Шаар ихуд ве-эмуна», известную также как «Малый Хинух». В 1805 году, при переиздании в Шклове, к ним была добавлена третья часть – «Послание о раскаянии». В издании 1814 года, вышедшем уже после смерти автора, была добавлена четвертая часть – «Священное послание», содержащая отрывки из писем р. Шнеура-Залмана, которые тот в разные времена посылал хасидским общинам. То был первый труд, в котором последовательно излагалось хасидское учение. В предшествующих хасидских книгах мы не находим глубины и завершенности, свойственных этому труду. В «Тании» р. Шнеур-Залман не столько излагает учение Бешта или Магида из Межерича – их имена он почти не упоминает, – сколько развивает лурианскую каббалу: «Я намеревался объяснить слова Бешта и его учеников в соответствии с каббалой р. Ицхака Лурии», – писал сам р. Шнеур-Залман. А его старейший ученик, р. Аарон а-Леви из Староселья, писал: «Мне доподлинно известно! Я собственными глазами видел свет, озарявший его, когда он создавал свой священный труд (“Танию”), когда с высоты своих познаний и мудрости отбирал святые мысли из книг “Эц Хаим” и “При Эц Хаим” и на основе их содержания писал свою книгу». В глазах р. Шнеура-Залмана еврейские мистики р. Ицхак Лурия и р. Шимон бен Йохай были величайшими мыслителями народа Израиля, которые по уровню постижения мира стояли сразу после Моше и библейских пророков. Р. Ицхак Лурия «понял величайшие истины, те, что его предшественники, мудрецы прежних поколений постичь не смогли». Все учение р. Шнеура-Залмана, названное Хабад, – это учение р. Ицхака Лурия. Само название Хабад является аббревиатурой трех высших сфирот лурианской каббалы: хохма, бина, даат: «Источник всех качеств находится в Хабад, – говорит р. Шнеур-Залман. – Хохма – источник разума, постигающего Всевышнего, Его мудрость, величие и атрибуты, которыми Он управляет всеми мирами – высшими и низшими – и дарует им жизнь. Бина – это дальнейшее углубление и понимание постигнутого, умение делать логические выводы, порождающее любовь, трепет и остальные состояния индивида, вызываемые к жизни Б-жественной душой, постигающей и познающей величие Творца. И в них во всех должно наличествовать познание (даат), а именно – связь между конкретным постижением душой некого аспекта величия Всевышнего, из которого порождается данное состояние личности. <…> Основа личности – это интеллект». И далее: «В мудрости (хохма) до некоторой степени пребывает Безграничный»; «Познание (даат) питает и наполняет веру, чтобы вера была совершенной и сильной».

Хабад – сугубо интеллектуальное течение в хасидизме. Его родоначальник р. Шнеур-Залман еще до того, как стал приверженцем бештовского хасидизма, прославился глубиной и обширностью познаний в талмудической литературе, и всю свою изощренность в знании и понимании Талмуда он привнес в учение Хабада. Само учение не содержит в себе ничего нововведенного. В предисловии к книге «Тания» р. Шнеур-Залман пишет: это – «отрывки, собранные из святых книг и у возвышенных авторов». Он занимается этими «отрывками», давая им изысканное истолкование, изложенное прекрасным стилем и отмеченное глубоким проникновением в главные вопросы религиозной мысли, такие, как: Б-г и реальность, душа и человек. С его точки зрения, эти вопросы остаются загадкой, ожидающей своего решения, и он приступает к их анализу, пользуясь средствами каббалы, в частности лурианской каббалы, тогда как польский и украинский хасидизм не видит никакой нужды заниматься этими вопросами, полагая, что полное их решение уже найдено в «простой вере» – вере, которая истекает из сердца и опирается на эмоции.

Р. Менахем-Мендл из Витебска возмущался, когда хасиды шли к нему с житейскими нуждами. Когда один из них обратился с просьбой «о детях», цадик сокрушенно ответил: «Стыдитесь! Разве я вместо Б-га?! Мы можем помочь народу Израиля утешающей душу Торой Г-сподней, но не помощью телесной». Точно так же и р. Шнеур-Залман увещевает своих хасидов не обращаться к нему с вопросами материального свойства: «Возлюбленные братья и друзья мои! Давайте посмотрим и убедимся, давайте вспомним прошлое, обдумаем, что происходило в прошлых поколениях! Бывало ли такое?! Где, в какой книге мудрецов прошлого или настоящего вы нашли обычай обращаться к наставнику с вопросами о материальном мире? Спрашивать, как следует поступать в сугубо повседневных делах?!»

В хасидиском направлении Хабад цадик имеет единственную функцию учителя и наставника своих хасидов. Он – только промежуточное звено, с помощью которого они достигают главного – познают учение Хабада. В отличие от украинского хасидизма, где цадик занимает первейшее место, стоит выше всего и в состоянии содеять все, как на Небесах, так и на земле, в Хабаде главное – это учение, а не цадик.

Хабад всячески превозносит народ Израиля, а также Страну Израиля: «Г-сподь в мудрости Своей основал землю… Иными словами, основал высшую Страну, и здесь проявляется смысл слов Писания “Он наполняет все миры”. Напротив нее Он основал в дольних Страну, называемую Страной жизни. Она проистекает и является продолжением света Высшей мудрости, источника Высшей жизни. Из года в год этот свет возобновляется в самом буквальном смысле. Всякий год сияет обновленный свет Высшей мудрости, который еще ни разу не освещал Высшую страну, и не светил обитающим в ней, и все высшие и низшие миры получают жизнь от него, потому что свет Эйн-Соф (Безграничного) облачается в этот свет. И именно это написано (Дварим, 11:12): “Глаза Г-спода Б-га твоего всегда на ней”. Потому что слово “глаза” обозначает излияние света Высшей мудрости. Именно поэтому мудрецы Израиля называются “очами общины”, и так следует понимать слова Талмуда “воздух Страны Израиля дарует мудрость”».